Павлина Гончаренко - Пароль — «Прага»
Так думала Ружена, пытаясь заглушить неподвластное никаким доводам нервное напряжение. Она знала, что Малую Буковую сегодня, как никогда, охраняют Эмилевы хлопцы. Там и ее сыновья. Но все-таки волновалась. Волновалась, потому что понимала: принимая у себя этих людей, она, ее муж, дети вступают в открытый бой с немцами. И хотя фронт приближался к чешским границам, тут, в Пршибрамском округе, всюду расклеены страшные гестаповские приказы. Они еще имеют полную силу. Матисовы рисковали, и сердце Ружены дрожало.
Был такой момент, когда у нее на миг похолодели руки. Это случилось, когда среди гостей появился высокий блондин в очках — поручик Вацлав Крижек. Пекарка хорошо знала, что он работает в Пршибрамской полиции, потому что не раз видела его в Малой Буковой. Ей хотелось вскрикнуть, предупредить об опасности, но Крижек, наверное, заметил в глазах пекарки тревогу и осторожно взял ее за руку:
— Свои, свои, пани Матисова.
«Господи, и он, — подумала Ружена. — А я обходила его десятой дорогой».
Наконец появились Олешинский, Гонза, Манченко, Мордвинов и Володарев.
— Добрый вечер, мамо! — бодро поздоровался Олешинский.
Обветренными, шершавыми руками партизаны по очереди жали Ружене руку. А она смотрела на них и чувствовала, как на душе ее тает страх. Тепло радости согрело ей щеки, засветило веселые огоньки в глазах.
Партизаны быстро знакомились. Гонза горячо поздоровался с Крижеком, про Вацлава Рубешку, Петра Гошека, Эмиля Гейдука и других он уже слышал от подпольщиков. Зденек Матисов пригласил всех к столу, и сразу же начался деловой разговор.
Группа Олешинского благодаря Гонзе Фиале уже приблизительно знала, какие силы Сопротивления действуют в Пршибрамском округе, и даже разработала план боевых действий, но, прежде чем осуществить его, нужно уточнить, сколько было гитлеровцев в округе после переформирований, выслушать командиров патриотических групп, коммунистов из окрестных сел. Группы и отряды действовали разрозненно, а поэтому чувствительных ударов по врагу нанести не могли: с ними фашисты легко расправлялись. Немало коммунистов и сельских патриотов попало в руки гестапо, а оттуда на виселицу, в тюрьмы, в концентрационные лагеря.
Обстановка в округе постепенно выяснялась.
— У нас, в Инце, школа СС, — говорит один.
— А у нас, в Вишневой, была облава — мои хлопцы четырех фрицев отправили на тот свет. — Это докладывает Блеча Бугомир. — Позавчера пристрелили мотоциклиста. Говорят, полковник Кругер хвалится, что сделает из нашей Вишневой второе Лидице. Везде развешаны новые приказы: расстрел, расстрел, расстрел…
— Пршибрамскому фюреру господь бог не дал других слов в разговоре с чехами, — философски произносит Крижек.
— Знакомая тактика, — замечает Олешинский. — Но не то уже время. Пусть не распоясываются. На угрозу ответим атакой.
Стало совсем тихо.
Говорит Гонза Фиала:
— Маленькими группами нам тяжело будет наступать на врага, — в серых глазах подпольщика вспыхнули искорки. — Вы видели многожильный кабель? Каждая жилка отдельно — совсем слабая. Другая картина, когда они собраны все вместе. Тогда по такому кабелю идет ток высокого напряжения. Так и мы. Объединив все наши силы, мы подключимся ко всей сети антифашистской борьбы. Разрозненные — мы карманная батарейка, вместе — могучая динамо-машина на сотни киловатт. На это нас нацеливает и Центральный Комитет компартии Чехословакии. Члены Политбюро просили меня сообщить их мнение и передать вам привет от них.
Пока говорили товарищи, Крижек наблюдал за капитаном. Сосредоточенным и даже немного хмурым казался Олешинский в этот миг. Вот капитан положил на стол сильную руку. И Вацлав представил себе, как эти руки, разгребая насыпь, готовили взрывчатку под Пршибрамом.
Мастерство диверсантов поражало даже немцев. «Я сделаю Пршибрам вторым Лидице! — горланил полковник Кругер перед арестованными железнодорожниками. — Я расстреляю вас!» Но листовки, на которых черным по белому было написано, что в округе действует целое партизанское соединение «Смерть фашизму!», кое-что значили. Ни одного железнодорожника немцы не расстреляли.
Крижек, наверное, увлекся своими мыслями, потому что не слышал, с чего начал капитан.
— Фронт приближается, — звенит его голос. — Скоро он пересечет границы Чехословакии. В Чехии, в частности в Пршибрамском округе, сосредоточено немало сил гитлеровцев. Мы с вами должны развернуть действия на стратегически важных путях, которые проходят через Пршибрамский округ. Не давать гитлеровцам возможности посылать подкрепления на фронт и в Прагу, парализовать движение на железных дорогах. Здесь нам нужно иметь целую сеть связных. Штаб пока что будет лесным, но он должен знать обо всем, что происходит в округе. Тогда наши удары будут точными, уничтожающими. А самый лучший метод партизанской борьбы с фашистами — решительное наступление.
В комнате было так тихо, что во время каждой паузы Крижек слышал, как тикали часы на руке.
— Сейчас нам нужно пополнить лесной отряд, — обратился капитан к товарищам. — Своих надежных людей, коммунистов, которые скрываются от преследований, направляйте в лес через наших связных.
Молчаливый, суровый на вид блондин Иозеф Паустка заявил, что его группа вооружена и хоть завтра готова выступить.
Начали обсуждение оперативного плана. Олешинский расстелил карту. Пршибрамский округ — ворота, через которые враг шлет технику и войска в Прагу.
— Этими днями немцы собираются отправить в Прагу много взрывчатки, мин, снарядов. Военные составы идут на столицу через станцию Блатна, — рассказывает Крижек. — Вот видите, — Вацлав карандашом отметил на карте место, — тут три узловые станции, через которые будут проходить эшелоны. Если вывести их из строя, то будут парализованы пути не только на Прагу, но и на Пльзень и Страконице…
— Я не специалист, друзья, но считаю, что одним взрывом этот треугольник не парализуешь, — вставил Фиала.
Олешинский утвердительно кивнул головой, а Манченко уже успел разглядеть треугольник и подготовить свой план.
— Тут нужно действовать тремя группами, — начал он. — Пока немцы будут метаться в этом треугольнике, можно еще ударить по ним двумя-тремя местными отрядами.
Олешинский положил руку на плечо Михаила.
План Манченко всем понравился. После некоторых корректив командиры сельских отрядов тут же получили боевой приказ. Как только лесные партизанские группы взорвут эшелоны, сельские отряды нападут на немецкие войска, которые выступят на расправу с диверсантами.
Партизаны понимали, что часто собираться вместе они не могут, а поэтому все необходимые вопросы старались решить сейчас. Окончательно договорились о паролях связных, о месте встреч, о последующих операциях.
ВНИМАНИЕ — ПАРТИЗАНЫ!
И вот наступил этот решающий день. Ответственным за операцию на железных дорогах в районе станций Блатна, Страконице, Пльзень штаб назначил Баранова. Он же должен был возглавить тройку, которая будет действовать на центральном участке — вблизи Блатны. Вторую тройку возглавил Манченко. Туда вошел младший брат Эмиля Гейдука: он хорошо знал места, где проходит железная дорога на Страконице. Третью группу поведет Сашко Гоцеридзе. Этот веселый грузин с первого знакомства понравился Гонзе Фиале. Они сдружились, и теперь Гонза был в тройке Гоцеридзе.
Тройки выстроились перед капитаном. Олешинский повторяет задание, подчеркивает важность операции.
— После этой операции враг непременно усилит действия против партизан. Наш лагерь ночью перебазируется на новое место. Координаты вам сообщат. А сейчас прошу еще раз проверить готовность к выполнению задания.
Баранов вышел вперед. Партизаны внимательно слушают ею. Гейдук старательно складывает в брезентовую сумку бруски взрывчатки. Ее нужно запаковать так, чтобы на месте не было ни секунды задержки.
Баранов не знает чешского языка, инструктирует жестами. Они у него выразительны и понятны, как понятны оркестрантам движения дирижерской палочки.
Иван Володарев наблюдает за этими сборами, и ему приходит в голову мысль, что в соединении нужно создать специальную партизанскую диверсионную школу. Ведь минерное дело имеет свои тонкости, и на скорую руку изучать его не годится.
Олешинскому понравилась мысль начштаба, он даже подсказал, где найти для школы наиболее подходящее место. В густой зелени недалеко от Велькой Бабы, в стороне от дороги стоит забытое, разваленное здание, обнесенное высокой каменной оградой. Чехи называют его Каменной крепостью. Когда-то немцы наведывались туда, а теперь носа не показывают. Место действительно было подходящее, и вскоре в школе начались занятия…
Поздно вечером пришли Виктор с Индрой Матисовым. Пришли не с пустыми руками: в бидоне — сметана, в мешке — хлеб.
